Кажется, что войны больше нет. На Западном фронте ничего не происходит. На Восточном сдались теперь и Модлин, и Варшава, уже 600 тысяч пленных. В Москве Риббентроп и Молотов ведут переговоры с прибалтами и турками. Потрясающая победа отводит все внутренние недовольства на задний план; Германия правит миром, разве могут что-то значить несколько огрехов?  Но кто ведет в этой игре, и кто кого обыгрывает? Гитлер? Сталин? — Я читаю первые страницы книги Токвилля, которую фрау Шапс дала мне в 1924 году. Никто, даже самые прозорливые и осведомленные из современников Революции не ожидали ее. На каждой странице мне попадаются удивительные аналогии с теперешними событиями. (Я читаю, когда отключают электричество. В шесть уже темно, и я не могу писать на нижнем этаже. Несмотря на то, что скоро мне нужно будет это преодолеть, пока я не могу).

Ходил в Еврейское общество на Цойшхаусштрассе, д. 3. Дом стоит рядом с площадью, на которой стояла ныне разрушенная синагога. Мне этот поход особого удовольствия не принес: я сам протестант, сестра — иудейка. И, как я и предполагал, ходил я совершенно зря: в Дрездене введен запрет на перемещение евреев по городу. О Польше уже настолько мало интересных новостей, что газетам просто нечего сообщать. Ведутся споры вокруг лжи со стороны Англии. Подтверждение из газеты Манилы или откуда-то там, что Германия непобедима, что продолжение войны бессмысленно. Тем временем, система карточек, отключения электричества, тюремные заключения. Невозможно сказать, когда и чем все это закончится.

Мне пришлось открыть ограниченный счет. Бег по инстанциям, расходы, препятствия. Счастье иметь возможность вчера, в воскресенье, пробыть весь день дома. После многодневного перерыва написать еще одну страницу учебного плана. 
С сегодняшнего дня карточки на хлеб. Шоколад конфискуется. Генерал-полковник Фрич, всего несколько месяцев назад бывший командиром армии, 22 сентября погиб в Варшаве. Некролог в несколько строчек, крошечное фото, подробности упомянуты вскользь и показаны незначительными.

Ситуация с каждым днем становится все более катастрофической. Вчерашнийприказ: ограничить доступ к банковским счетам, сдать все имеющиеся наличные деньги; сегодня началось полицейское расследование относительно наших поставщиков; кажется, что нас нормируют еще строже, чем население в целом. Утром я был в Пирне.

15:30

Политически сейчас полная неопределенность. Мир заключат через пару недель и воцарится всесильный Гитлер? Или Англия и Франция будут сражаться? Но как, где и с каким шансом на успех? С одной стороны, теперь у Германии все козыри, и все они в ее руках. С другой: почему все больше ощущается нехватка продовольствия? И разве Англия когда-нибудь сдавалась без боя? Или слепо бралась за безнадежное дело???

Англия одурачила Польшу. Это будет продолжаться всю зиму, а может и дольше. С нашей стороны, конечно, больше погибших, чем в официальных сводках (четверо на каждые 10 000 человек, списки пострадавших не публикуются, сообщения о смерти встречаются очень редко, пока здесь, в Дрездене, только командир моторизованного отряда и редактор газеты Dresdener Н.Н. и больше никого!). И бедные люди вынуждены мириться с этим.

Вручил анкету Федеру с Айзенштакштрассе. Тому самому окружному судье, которого я встретил у Рихтера (Грюбер). Он говорит, что, кроме меня, есть еще 36 семей, за которыми наблюдают.

Он заставил меня переживать за наш маленький дом: за последние несколько дней были отобраны несколько частных домов. Но нет смысла бояться, когда следует ждать конца в любой момент.

В понедельник, 11 сентября, в доме снова был обыск. Искали радио. Невинная детская забава на полчаса, но все же обыск. Толстый деревенский полицейский лейтенант из Гиттерзее и наш полицейский констебль. Дружелюбные, отзывчивые люди. «А почему вы еще не за границей?»! Сегодня требуют новый отчет об активах. Что это значит? - Польская армия разбита, начались стычки на Западе. Распространяется уверенность в победе. На Западе никто ничего не делает, они ничего не могут сделать!!

17:00

Ожидание в мирном Дельцшене, отрезанном от мира, особенно тяжело. Все прислушиваются к каждому звуку, всматриваются в каждое лицо, обращают внимание на все. Но ничего не понятно. Все ждут газет и ничего из них не узнают. Сейчас я склонен думать, что грядет война с великими державами.