Мы воюем, потому что не хотим, чтобы Францию поработили. Мы готовы отдать все свои силы, чтобы спасти ее. Мы продолжим принимать все необходимые меры, дисциплинарные, экономические и прочие, чтобы вся страна принимала участие в этом общем деле. Мы не позволим кому-то обогащаться, пока другие отдают свою кровь. Мы действуем спокойно и решительно. Нас не преследует страх долгой войны, как он преследует наших врагов. Мы думаем только об одном: о безоговорочной победе. Мы победим, если сможем построить мир на крепком основании и только тогда, когда сможем наконец гарантированно обеспечить Франции то, в чем Гитлер отказывал ей в течение трех лет.

Я видел, какой тихой храбростью и каким впечатляющим усердием движимы наши солдаты. Среди них я чувствовал себя отцом и товарищем. Я наблюдал за ними с нежностью и гордостью. Они знают, почему пришли на войну. Они воюют, потому что войну навязала нам Германия, потому что целых три года ее непомерные амбиции ни дня не давали Европе спокойно жить. Они хотят покончить с систематическими угрозами и бесконечной тревогой. Нам пришлось прибегнуть к мобилизации трижды за год, мы отрывали крестьян от земли, парализуя экономическую жизнь и разрушая домашние хозяйства. Они воюют, потому что не хотят, чтобы Францию сломил режим террора и моральной деградации, который доминирование Гитлера уже насаждает стольким обманутым и истязаемым народам. В Германии этот режим террора существует уже много лет. Он уже коснулся Австрии и Чехословакии. Сегодня он добрался до Польши.

Уважаемый господин Президент!

Я понимаю ваши опасения. Я сам никогда не закрывал глаза на важнейшие обязанности, возлагаемые на тех, кто несет ответственность за судьбы людей. Как бывший солдат-фронтовик я, как и вы, знаком с ужасами войны. Мои убеждения и знания также заставили меня честно бороться за снятие всех поводов для спора между нашими двумя народами. Я открыто уверял французский народ, что мое условие — это возвращение территории Саарского бассейна. Когда она была возвращена, я тут же торжественно отрекся от всех прочих претензий и требований, способных затронуть Францию. Немецкий народ одобрил мою позицию по этому вопросу. Как вы сами могли убедиться во время своего последнего визита, немцы, осознавая свою собственную позицию, не испытывали и не испытывают никакой враждебности, а уж тем более ненависти, к своему прежнему галантному врагу. Ровно наоборот. Установление мира на нашей западной границе привело к росту симпатии, по крайней мере со стороны немецкого народа. Симпатии, которая очень явно демонстрировалась во многих ситуациях. Строительство мощных укреплений на западе, которое уже проглотило и продолжает глотать тысячи миллионов, для обеих сторон представляет собой акт принятия и шаг к установлению четких границ Рейха. Немецкий народ отказался от двух провинций, которые когда-то были частью старой Германии, и они в последствии были отвоеваны ценой кровопролития, а еще позже оборонялись еще более кровавой ценой.