Нет хлеба! Чтобы получить буханку выстраивались очереди в сотни человек. Крик стоял такой, что слышно было на небесах. Звериная сущность человека вырвалась наружу, ибо оголодавшая толпа способна на любое насилие. Один человек ударил стоявшего рядом в бок и в плечо, и не было рядом полицейского, чтобы следить за порядком. Те, кому удалось после долгих усилий схватить буханку хлеба, представляющую собой лишь кусок теста, был счастлив, и его радости не было предела. Эта сцена пробудила во мне отвращение и жалость к несчастным.

Началась мобилизация. Людей поднимали ночью с кроватей, брали с работы в чем есть.

Несколько наших студентов уже получили повестки.

Дома узнал, что приходили за мной.

Какой день! С утра — вдруг телеграмма от Ксении Мережковской, племянницы Дмитрия, которую мы знали здесь 35 лет тому назад и — видели здесь летом один вечер. Я шутя сказала: вот, будет война, мы приедем к вам. И теперь — voulez-vous venir chez moi à Lausanne?
Лучше же с ней, чем в Биаррице вдвоем, покинутыми. Но тут начались наши странствия — в префектуру, потом к Бюрэ (чтобы дали выезд), потом опять в префектуру, и опять... и завтра опять, если будем живы (жду сирены!).

Сегодня слышал много разговоров о мирном договоре! Дескать, после победы Германии над Польшей Гитлер предложит Западу мир. Я довольно аккуратно прописал это для своей вечерней трансляции, но цензор не допустил ни слова. Прошла всего неделя с начала «контратаки», и сегодня вечером я узнал от друга из армии, что немцы находятся в двадцати милях от Варшавы. Сегодня издан новый указ, предусматривающий смертную казнь для любого, «угрожающего оборонительной силе немецкого народа» - формулировка, которая даст шефу гестапо Гиммлеру полную свободу действий. Еще один указ вынуждает работников браться за новую работу, даже если она оплачивается хуже, чем предыдущая.

Ночь прошла спокойно. Сегодня чудный, теплый, солнечный день. Тихий, благостный. И все не верится, что мы на войне, среди войны, что вокруг творится ужас войны. Часто кажется: нет, нет! Это кошмар! Вот сейчас проснусь, и все исчезнет!
Как странно! 8 августа я написала жуткие стихи, как бы в предчувствии войны, и такие же в 1914 г. в России, в деревне, когда ничто войну не предвещало!
Это доказывает, что подсознательно человек знает больше, чем сознательно.