Все войска переведены на позиции за линию Мажино. Только команда разведки, глаза дивизии, держит фронт, постепенно удаляясь, пока ее не сменит другая дивизия. Эти мужчины — наши антенны, наш щит, они готовят наше наступление или прикрывают отступление назад, действуя как очень мобильный, но тонкий экран и имея возможность открыть интенсивный огонь из автоматов. Мы эвакуируем земли, отнятые у фрицев. Интересно, хорошая ли это тактика? Фрицы сейчас проявляют себя более агрессивно, капитан Виншон из команды разведки занял немецкую деревню. На неё упало 500 снарядов (105-ых) за полчаса, ему пришлось ретироваться, и деревню занял враг. Но ночью Виншон отбил деревню с помощью ручных гранат. В сумме тринадцать убитых. Виншон — нотариус из Реймса, один из лучших в своем деле. Мы вместе обедали неделю назад.

Польша пыталась усидеть на двух стульях. Заключала пакт с Францией против Германии и с Германией против России. Поэтому колебалась и не принимала помощь от Франции, когда Германия начала прессинговать. В результате: Германия и Россия вместе делят Польшу. Поляки не принимали помощь Франции: «Мы не хотели стать французской колонией!»

Я начинаю верить, что Варшава сдалась. Видимо из-за нехватки воды. На пепелище домов дров вполне достаточно. Можно было бы дистиллировать воду из Вислы, чтобы пить. И для мытья и уборки достаточно и из реки. Похоже на правду - потому что немецкое радио сообщает, что в Восточной Пруссии идет серьезный бой. В таком случае сдача Варшавы, не дожидаясь исхода битвы, является стратегическим поражением. Разоружение солдата, защищающего Варшаву, высвобождает большие немецкие силы, которые могут решить судьбу этого боя в пользу немцев. Но, в конечном счете, нам ничего наверняка неизвестно.

Аня (А.Д. Шаховская) была у прокурора. Сообщили, что дело Дмитрия Ивановича пересматривалось и оставлен прежний приговор. Эти дни я постоянно об нем думаю и ищу какую-нибудь возможность добиться смягчения его приговора. Он, сильный духом, вероятно, держал себя гордо и смело. Говорил им правду или то, что он считал правдой. Надо надеяться, что его не били? Может быть, оттого не выпускают? В Киеве я много наслышался об избиении арестованных. Были случаи, когда ломали ребра и даже изнасиловали (дочь Черняховского). Они (Черняховские) доходили до Вышинского. Говорят, тот чекист пострадал. Били профессора Кудрявцева - его теперь выпустили. С ним я познакомился близко в Крыму, главным образом, в дороге из Симферополя в Москву - человек мягкий, интересный по мысли, свободно мыслящий, верующий православный. Разговоры были о Флоренском (книгу которого «Столп истины» тогда прочел).

На даче. Серый денек.
В газетах прощальное заявление Риббентропа, в котором он отмечает «великолепную дружескую атмосферу переговоров» и благодарит «господ Сталина и Молотова».
В свой следующий (!) приезд он надеется побыть в Москве подольше.
Во Франции продолжается травля коммунистов. Их положение после нашего соглашения с Гитлером нелегко, и как они там вывертываются, неизвестно <...>

Я отправился к себе в кабинет в бараках Шнайдера. Позвонил французскому командиру гарнизона (полковнику Маршалу), и меня пригласили на ланч. Я выяснил, что он когда-то охотился в По, мы обнаружили, что у нас много общих друзей, и ланч по-настоящему удался. Французская неряшливость и неэффективность, по-моему, еще усугубилась. Но нельзя найти народ добрее французов. Днем был с визитом герцог Глостера в сопровождении Мунстера и Генерал-адъютанта (Браунригг). Монтгомери (3-я дивизия) и Хотблэк тоже нанесли визит. Кажется, у нас в Главном Штабе собрался крупный гурт. Интересно, что будет, если все они примутся добросовестно исполнять свои обязанности??

Читал рассказ «Поединок». Федин, прослушав рассказ (а я предупредил до чтения, что это самое неудачное время из времен, для того чтобы читать рассказы), сказал, что он забыл о войне. В войну никто не верил, все думали, что идет огромная провокация с тем, чтобы отдать Мюнхен. О войне сообщила В. Инбер. Был дождичек, и Леонов приехал на автомобиле, чтобы спросить, поедем ли мы в Тифлис. Леонов принял сообщение о войне необычайно спокойно, как очередное заседание ССП.

Сентябрь ознаменовался войной с Германией и ее неожиданным течением, которое ошеломило и застало врасплох. Польша была завоевана, разделена ... Бомбардировки, захват Люблина ... Первые приказы оккупантов... Эвакуация на восток и возвращение домой... Мы встретились только с Милеком, Марысей и Люсиком. О маме и Бромеке ничего неизвестно...

Наш батальон передвинули вплотную к границе, расположив на краю сухого соснового леса, в котором поблизости от себя доводилось видеть непуганых удивленных зайцев. За лесом шла эстонская земля. Копали окопы, устраивали огневые точки. Моему взводу дан приказ поддерживать огнем соседний взвод при его наступлении. Когда взвод занял боевые позиции, я вышел на самую кромку леса с целью рекогносцировки. Что же я увидел?

За лесом шла эстонская земля — безлесное поле, не круто спускающееся в лощину. Читать дальше

Вечером был у Белякова на даче. Пара удобных комнат. Серебряный Бор. Радио. Буфет. Приборы. За столом — Антонов, Гиллер, Анищенко, батальонный комиссар Рубинштейн, их жены.
Беляков немного рассказывал о Львове, откуда он только что вернулся. До Киева он летел на СБ, дальше на «У-2», сам. Аэродромы все побиты, садиться на тяжелых машинах нельзя. Стоят там трофейные польские машины, немного немецких.
Немцы механизированы отлично. К нам относятся корректно. Сел к ним по ошибке наш летчик, подломался. Починили, накормили, выпустили.