Новый пост

читать с начала
Следите за Историей Будущего

Наши части уже заняли в Польше изрядную территорию и подходят к Львову и Вильно. Это новости из утренних газет.
День теплый, ясный. Вечером у Мерлинского.
Слух о расстреле Мейерхольда.

✍    Также в этот день

Ночь не была мирной. На пороге появилось небольшое подразделение польской армии — около дюжины голодных и сбившихся с пути солдат с офицером. Их надо было накормить и дать им отдохнуть, а наших лобзовских кураторов убедить, что за их спиной не строятся планы по восстановлению старого социального порядка. Наконец солдаты снова отправились в путь, услышав уверения отца, что в покидаемом ими анклаве мир, по крайней мере на данное время.

Речь фюрера в Данциге: последний шанс для демократии. Ликующие восторженные аплодисменты взорвались в честь Адольфа Гитлера, когда он вошел в освобожденный немецкий Данциг.

Мы располагаем серьезными силами в Модлине, Бресте и Львове, к западу от Варшавы в районе Ловича и Кутно, но Варшава является центральным пунктом. Как по политическим, так и моральным причинам обладание Варшавой, обладание столицей крайне важно для противника. Так было всегда. Большая честь быть жителем столицы. Но наступают времена, когда у многих варшавян мороз по коже при мысли об этой чести. Что ж, тяжело, но нужно быть готовым к тому, что это не конец, что будут еще дни, когда эта честь будет вызывать только радость. Спокойное течение времени в условиях войны меняет темп. Читать дальше

Поляки все еще мужественно сопротивляются, хотя их правительство сбежало; но российское вторжение было решающим, и польская кампания завершилась. Немецкий народ, к сожалению, воодушевлен чередой быстрых успехов, и Гитлер, очевидно, надеется, что теперь он сможет заключить выгодное мирное соглашение. Во второй половине дня он выступил в Данциге с угрозой, что, если мы продолжим блокаду, у немцев есть ужасное оружие, которое они не хотели бы применять. Это, вероятно, запугивающий ход, но все же он вызывает чувство легкого беспокойства, потому что даже у Гитлера и его союзников обычно есть что-то, на чем можно основывать подобные заявления. Например, Риббентроп сказал в мае или июне прошлого года, что он готовит для Англии величайшее дипломатическое поражение, которое она когда-либо знала, и, хотя мы тогда с презрением смеялись, теперь вынуждены признать, что российско- германский пакт действительно заслуживает этого определения.

Русские напали на Польшу. Зачем? Чтобы разделить добычу или остановить немецкие полчища? Польша разбита; со вчерашнего дня активность спала, больше нет артиллерии, нет новых войск. Мне дали понять, что наступление не состоится. Как жаль, что почти две недели были потрачены впустую, прежде чем появилась возможность для атаки.

Всю ночь шла стрельба. Было убито несколько красноармейцев и командиров. Тов. Пономаренко в эту неспокойную ночь находился в Новогрудке и дал распоряжение местным властям и карательным органам навести в городе порядок, что и было сделано.

Завязывались бои с польскими частями то в одном, то в другом месте. 

Тяжёлая обстановка сложилась с подвозом горючего, за темпами нашего продвижения не успевал подвоз. Со снабжением в штабе округа было очень плохо. Местных ресурсов не было, полки не имели мототанковых частей и запасов не создавали. Поэтому я вынужден был принимать такие меры: из трёх танков делать два действующих, заправленных горючим, а третий танк оставлять на месте без горючего в ожидании, пока его подвезут. Эту трудную работу по переливанию горючего мы проводили ночью в лесу при полной темноте. Читать дальше

Сегодня я мельком видел настоящую битву, одну из последних в польской войне, которая уже прошла. Она шла в двух милях к северу от Гдыни по гребню, который тянется на семь миль от моря. В этом было что-то очень трагичное и в то же время гротескное. Мы стояли на холме под названием Штернберг посреди города Гдыня под огромным - какая ирония! - крестом. Это был немецкий наблюдательный пункт. Офицеры стояли, всматриваясь в бинокль. Мы наблюдали за битвой, проходящей в двух милях к северу, поверх крыш современных зданий этого модельного нового города, который был надеждой Польши. Читать дальше

Я ехал по Уимблдонской долине в Ричмонд-парк на лошади с нелепым именем «Мирная». Езда - приятное успокоительное средство, и мне легко спокойно мечтать, забывая о пращах и стрелах яростного рока. 

Мать предложила в ожидании прибытия советской власти сделать членам комитета красные нарукавные повязки. Предложение с готовностью приняли. И оно оказалось весьма своевременным, потому что поздним вечером в парадное постучался советский разведотряд.

Это, по всей видимости, было элитное подразделение, командовал которым вежливый офицер, действовавший очень профессионально. За ужином — его пригласили к ужину — он показал мне свой тяжелый наган, а моему отцу — подробную карту с указаниями, как найти дом сенатора Гедройца.

Вторжение Советской России в Польшу происходило в любопытном наполеоновском виде. Не было никакой военной пропаганды, никакой подготовки «общественного мнения», никаких советов, решающих или одобряющих что-либо вообще. Правительство постановило. Съезды по всей стране приветствовали указ. Их комментарии оформлены в соответствии с национальной риторикой. В тени великой борьбы оккупированы две провинции, ранее принадлежавшие Российской империи. Дипломатические соображения? До того, как великая армия будет приведена в движение, великая империя слышит то, что должна услышать только капиталистическая Европа. Текст звучит так, как будто его редактировал сам Гитлер. И все же они отрывают его от военной цели. Красная Армия вступает в Европу.