Эрев Рош а Шана. Как и в предыдущие дни, я никуда не выхожу. Праздник наступает грустно, бедно, ничем не отличается от будней. Тот же сухой хлеб с жалким куском селедки. (На самом деле, на праздник есть только эта селедка).

Согласно принятому сегодня постановлению, магазины должны быть открыты завтра. Это самый большой удар для евреев за столетия. Рош а Шана! Открытые магазины! А синагоги должны быть закрыты. Нельзя вместе помолиться о милости, ничего. Ликвидируются все элементарные принципы человеческой свободы.

Хотя я и не человек старой закалки и из года в год считал возможность увильнуть от молитвы освобождением, но теперь я воспринимаю этот запрет на общую молитву настолько болезненно, насколько это возможно. Ибо я понимаю, что вера дает верующим; они в какой-то степени спокойны и счастливы. А забрать у человека его единственное утешение, его веру, не позволить следовать его любимому, жизненно важный культ, является непоправимым преступлением. Евреи не простят этого Гитлеру. Наша месть будет ужасной.

Пока англо-французская помощь Польше выглядит довольно жалко. По существу, ее нет. Что же было за самоуверенными «гарантиями» — обман или самообман?
Гитлер прибыл в Лодзь.
Мне почему-то кажется, что где-то в дипломатических канцеляриях уже кипит новое варево — очередной раздел Польши.
День осенний, прохладный и солнечный. На уличных лотках горы арбузов. На заборе красная афишка о призыве этого года. Должен уйти в армию мой ученик Саша Брыкин. Очереди в магазинах стали меньше: обыватели успокоились.

Вчера часть войск внезапно ушли, и в городе стало меньше солдат. Офицеры приезжают сюда на машинах и покупают открытки с видами Кракова. Городскому врачу велели отркыть бордели для солдат. 

Комитет вмешался и потребовал, чтобы пленных не держали в городской тюрьме - и их оттуда забрали. Радио сообщает, что немцы продолжают бомбардировку городов, включая Кременец, где сейчас находятся дипломатические представительства и, возможно, наше правительство.

В министерстве иностранных дел я поднял вопрос Турции и Персии, прежде чем переключил свое внимание на Палестину и Аравию. Новостей о войне было мало, за исключением того факта, что Польша исчерпала почти все свои средства воздушной обороны и что наше сравнительное бездействие на Западном фронте вызывает общее беспокойство. Почему бы не бомбить военные объекты вместо разбрасывания брошюр - это вопрос, который все задают Королевским воздушным силам. (Между прочим, эта структура начала действия не слишком удачно: нарушила нейтралитет голландцев, бомбила датский город и вела бой с бельгийскими самолетами над бельгийской территорией. Более того, в результате налета 5 сентября единственной жертвой был один из наших же собственных самолетов, подорванный ракетой воздух-воздух)

Передо мной лежит коллекция осколков гранат, которые попали ночью на территорию посольства. К счастью, они не нанесли большого урона и ни в кого не попали. В аллеях Уяздовских, в 600 м отсюда, горит здание Главной инспекции вооруженных сил. В здании находится ценный архив Пилсудского.

Командирами отделений мне дали курсантов. Молодые, ловкие, знающие военщину парни. Но чертовски безграмотные. Строевые занятия проводят они. Я присутствую. В поле, в разных местах раздаются их повелительные резкие голоса:

— Р-р-р-аз, два, тры!

— Сдеть шинеля!

— Выпрямить тулово!

Командирам разрешено квартировать в деревне. Сегодня с С., командиром пулеметного взвода моей же роты, сняли угол в деревне. За белым пологом одна кровать на двоих, столик, два мягких кресла под чехлами, икона...

Хозяин — высокий плечистый широкоскулый с розовым маленьким лицом ижор, и хозяйка — худощавая, среднего роста, с ласковыми, смеющимися излучинами в уголках глаз... Живут в достатке, чисто, опрятно. Оба в колхозе.

Синагога в Лодзи

Вторая встреча с Гитлером короче и, я бы сказал, более сжатая. Даже в жестах этот человек еще более чем вчера демонстрирует свою неизбежную волю к действию. Наши стороны обмениваются теплым, но сдержанным приветствием.

Я отчитываюсь дуче в Палаццо Венеция. В дополнение к сообщению о произошедшем, я также делюсь своими собственными оценками ситуации, а также людей и событий. Я возвращаюсь в Рим с полным отвращением к немцам, к их вождю, к тому, как они ведут дела. Они предали нас и солгали нам. Теперь они втягивают нас в приключение, которого мы не хотели и которое может поставить под угрозу режим и страну в целом. Итальянский народ будет в ужасе, когда узнает об агрессии против Польши, и, скорее всего, захочет сразиться с немцами. Читать дальше

Некоторые уже видели немецкие танки с нарисованными спереди белыми крестами, других преследовали автоматные очереди с воздуха, и все повторяли, что якобы многие немецкие пилоты принадлежали к знаменитому легиону Кондор, который бомбил
Испанию. По их словам, большинство из этих летчиков – молодые парни, которые выполняют свою грязную работу под воздействием наркотиков и алкоголя.

Те из моих людей, которые являются сельскохозяйственными работниками, а таких много, знают, что делать, и рады снова делать знакомую работу. В домах 250 жителей должно быть расквартировано от 800 до 900 человек, поскольку отделение скорой помощи и артиллерия находятся с нами. Путем захвата мы получаем лучший скот; в моей конюшне уже 30 превосходных свиней и 20 молочных коров, за которыми ухаживают добровольцы. Это наш резерв; для немедленного использования мы убиваем диких и бездомных животных в лесу и на полях.

В понедельник, 11 сентября, в доме снова был обыск. Искали радио. Невинная детская забава на полчаса, но все же обыск. Толстый деревенский полицейский лейтенант из Гиттерзее и наш полицейский констебль. Дружелюбные, отзывчивые люди. «А почему вы еще не за границей?»! Сегодня требуют новый отчет об активах. Что это значит? - Польская армия разбита, начались стычки на Западе. Распространяется уверенность в победе. На Западе никто ничего не делает, они ничего не могут сделать!!